СОЛЬФЕДЖИО на 5.
Музыкальная школа без проблем с Аудио-тренажёром.1,2,3,4 и 7 классы Подробнее...

Характеристика творчества Даниила Андреева

Андреев Даниил Леонидович

Характеристика творчества Даниила Андреева

*    *    *

Когда-то раньше, в расцвете сил,
Десятилетий я в дар просил,
Чтоб изваять мне из косных руд
Во имя Божье мой лучший труд.

С недугом бился я на краю
И вот умерил мольбу свою:
Продлить мне силы хоть на года
Во имя избранного труда!

Но рос недуг мой, я гас и чах,
И стал молиться о мелочах:
Закончить эту иль ту главу,
Пока не брошен я в пасть ко льву.

Но оказалось: до стран теней
Мне остаётся десяток дней:
Лишь на три четверти кончен труд,
И мирно главы в столе уснут.

Хранить их будет, всегда верна,
Моя подруга, моя жена.
Но как бессилен в наш грозный век
Один заброшенный человек!

Ты просьб не выполнил. Не ропщу:
Умеет Тёмный вращать пращу
И - камень в сердце. Но хоть потом
Направь хранителей в горький дом:

К листам неконченых, бедных книг
Там враг исконный уже приник:
Спаси их, Господи! Спрячь, храни,
Дай им увидеть другие дни.

Мольба вторая - на случай тот,
Коль предназначен мне свет высот:

Позволь подать мне хоть знак во мгле
Моей возлюбленной на земле.

Молитва третья: коль суждено
Мне воплощенье ещё одно,
Дай мне родиться в такой стране,
В такое время, когда волне
Богосотворчеств и прав души
Не смеет Тёмный сказать: Глуши!

Дай нам обоим, жене и мне,
Земли коснуться в такой стране,
Где строют храмы, и весь народ
К Тебе восходит из рода в род.



ИЗ  ГЁТЕ

Гаснут горные пики.
Долы млеют во мгле.
Стихли щебет и крики,
Дремлет птенчик в дупле;

Тишиной зачарован
Мир склоняется к снам...
Подожди: уготован
Вечный отдых и нам.



*    *    *

Медленно зреют образы в сердце,
Их колыбель тиха,
Но неизбежен час самодержца -
Властвующего стиха.

В камеру, как полновластный хозяин,
Вступит он, а за ним
Ветер надзвездных пространств и тайн
Вторгнется, как херувим.

Страх, суету, недоверие, горе,
Всё разметав дотла,
Мчат над городами и морем
Крылья стиха - орла.

Жгучий, как бич, и лёгкий, как танец,
Ясный, как царь к венцу,
Скоро он - власть имеющий - станет
С миром к лицу.

Жду тебя, светоча и денницу,
Мощного, как судьба,
Жду, обесчещен позором темницы,
Мечен клеймом раба.

АЛЛЕ АЛЕКСАНДРОВНЕ БРУЖЕС-АНДРЕЕВОЙ


...И, расторгнув наши руки,
Азраил
Нас лучом Звезды-Разлуки
Озарил.

Врозь туманными тропами
Бытия
Понесем мы нашу память,
Наше я.

Если путь по злым пустыням
Мне суждён,
Жди меня пред устьем синим
Всех времён!


От паденья - кровом брака
Осени!
От успенья в лоне мрака
Охрани!

В персть и прах, в земные комья
Взят судьбой,
Лишь тобой горе влеком я,
Лишь тобой!..

Где ни мук, ни зла, ни гнева,
Жди меня.
У престола Приснодевы
Жди меня!

Пусть я отдан вражьей силе
Здесь, в аду -
Лёгкий след твой в млечной пыли
Я найду!

Груз греха отдав возмездью
И суду,
За тобою все созвездья
Обойду.

Дней бесчисленных миную
Череду, -
Я найду тебя! найду я!
Я найду!



*     *    *

Я не знаю, какие долины
Приютят мой случайный привал:
Кликнул вдаль меня клин журавлиный,
По родимым дорогам позвал.

Нет за мной ни грозы, ни погони;
Где ж вечернюю встречу звезду,
К чьим плечам прикоснутся ладони
Завтра в тёмном, бесшумном саду.

Мук и боли ничьей не хочу я,
Но луной залиты вечера,
И таинственно сердце, кочуя
По излучинам зла и добра.

Прохожу, наслаждаясь, страдая,
По широкой Руси прохожу -
Ах, длинна ещё жизнь молодая,
И далёк поворот к рубежу!

Снова море полей золотое,
Снова тучи, летящие прочь...
Высоко моё солнце святое,
Глубока моя синяя ночь.

*    *    *

Вечер над городом снежным
Сказку запел ввечеру...
В сердце беру тебя нежно,
В руки чуть слышно беру.

Всё непонятно знакомо,
Холмик любой узнаю...
В гнездышке старого дома
Баюшки, Листик, баю!


Звери уснули в пещере,
Хвостики переплетя, -
Спи в моей ласке и вере,
Ангельское дитя.

Нашей мечтою всегдашней
Горькую явь излечи:
...Там, на сверкающих башнях,
Трубят морям трубачи,

Искрится солнце родное,
Струи качают ладью...
Вспомни о благостном зное,
Баюшки, Листик, баю!

В ткань сновидений счастливых
Правду предчувствий одень:
Пальмы у светлых заливов
Примут нас в мирную тень.

Счастьем ликующим венчан
Будет наш день в том краю...
Спи же, тоскующий птенчик
Синей жар-птицы, баю!

*    *    *

Не помним ни страстей, ни горя, ни обид мы,
Воздушный светлый вал принять в лицо спеша,
Когда от образов, одетых в звук и ритмы,
Как странник в ураган, замедлит путь душа.

Глаза ослеплены. Кипенье, колыханье
Всё ширится, растёт - лица не отвернуть -
И чьё-то чуждое, огромное дыханье
Внедряется и рвёт, как ветром встречным, грудь.

Всё смолкнет. Даль чиста. И мудрые ладони
Несут нас как ладья в стихающем русле
На солнечную гладь ликующих гармоний,
Чьей славы не вместят напевы на земле.

Стих Андреева – блоковски музыкальный, хотя, конечно, совершенно индивидуальный – отголосками несёт те же истины, что проведены через «Розу мира»; но художественная система стихов доступнее, вероятно, сложных построений прозаического трактата; и, тем не менее, стихи Андреева во многом – тропы к блистающей цитадели мудрости, в более узком пониманье – своеобразные ходы к монолиту «Розы мира» (чья линия в современном мире продолжена исследованьем замечательного учёного А. Зеличенко «Свет жизни»).
Стих Андреева щедр на свет – ласковый и нежный; световые потоки изливаются в душу читающего, меняя её, наставляя светом. Дар вестничества позволил Андрееву создать новую картину мировиденья – точно соткать восточный, переливающийся многими цветами символов, ковёр, где каждая нить – осмысленна, а суммарный эффект – предстаёт мистическим портретом космоса. Символ звука Андреевских стихов – огонь, но огонь не слепящий, а благостный: тут и лампада, в чьей неугасимости не стоит сомневаться, и костёр на дальнем берегу – костёр, к свету которого так надо выйти…

В октябре 42-го года Даниил Андреев был призван в армию, хотя по состоянию здоровья к строевой службе годен не был. В январе 43-го в составе 196-й Краснознаменной стрелковой дивизии по льду Ладожского озера и по Карельскому перешейку он участвует в переходе в осажденный Ленинград. «Во время пути по безлюдному, темному городу к месту дислокации, – вспоминал поэт, – мною было пережито состояние, отчасти напоминавшее то давнишнее, юношеское, у храма Спасителя… оно было окрашено сурово и сумрачно. Внутри него темнело и сверкало противостояние непримиримейших начал, а их ошеломляющие масштабы и зиявшая за одним из них великая демоническая сущность внушала трепет ужаса. Я увидел “третьего уицраора”… Это переживание я попытался выразить в поэме “Ленинградский Апокалипсис”…». Поэма стала удивительным мистическим эпосом Великой Отечественной войны, завораживающим читателя своей поэтической поступью:


Косою сверхгигантов скошенным
Казался лес равнин Петровых,
Где кости пней шестиметровых
Торчали к небу, как стерня,
И чудилась сама пороша нам
Пропахшей отдаленным дымом
Тех битв, что Русь подняли дыбом
И рушат в океан огня.

Рейтинг@Mail.ru