СОЛЬФЕДЖИО на 5.
Музыкальная школа без проблем с Аудио-тренажёром.1,2,3,4 и 7 классы Подробнее...

Характеристика творчества Камоэнса

Камоэнс Луиш ди

Жизнеописание Камоэнса

Произведения Камоэнса

Характеристика личности Камоэнса

Характеристика творчества Камоэнса

Наследственность Камоэнса

Заболевания Камоэнса

Диагноз Камоэнса

Характеристика творчества Камоэнса

Луис де Камоэнс (1524-1580)

Поэт, проживший необычайно яркую, полную драматических событий жизнь, Камоэнс воевал солдатом в Марокко, где потерял глаз; был приближен ко двору, за дуэль с придворным приговорён к смертной казни, затем помилован. Он участвовал в морской экспедиции в Индию, разбогател на торговле и лишился всего состояния во время кораблекрушения. В 1570 г., когда Камоэнс вернулся в Португалию, все его богатство составляла рукопись поэмы "Лузиады", создавшей ему посмертную славу. Получив в юности прекрасное гуманитарное образование, Камоэнс в течение всей жизни писал лирические стихи. Неразделённая любовь к знатной даме окрасила его лирику, полную глубокого чувства и философских раздумий о несовершенстве мира, в тона мягкой меланхолии.

Лузиады (1572)

- поэма, проникнутая горячим патриотизмом, восхищением художника эпохи Возрождения новыми горизонтами, открывающимися перед человеком. Она посвящена Васко да Гама, проложившему морской путь вокруг Африки в Индию. Мифологические элементы поэмы сочетаются с красочным описанием подробностей этого путешествия - морской бури, экзотических пейзажей, быта и нравов туземцев. Многие реалистические детали подсказаны поэту его собственными наблюдениями. Ярки и проникновенны в "Лузиадах" описания человеческих страданий и душевных драм. Такова история Инес де Кастро, возлюбленной португальского наследного принца, которая была убита вместе с детьми по приказу короля. Значительно и идейное содержание поэмы. Камоэнс обличает придворные нравы, говорит о разлагающей власти золота, клеймит несправедливость правителей. Мастерство стиха и глубина тематики поэмы делают её одним из лучших образцов героической поэзии 16 века.


Главное произведение К. — поэма в 10 песнях «Лузиады» («Os Lusiadas», изд. в 1572). В ней описывается путешествие Васко де Гама в Индию (1497) на фоне португальской истории. Исторический маршрут Васко де Гама заменен в ней маршрутом самого К., и история путешествия Васко де Гама просеяна сквозь строки собственного дневника К.
Структура «Лузиад» — подражание великим эпопеям древности, «Одиссее» и «Энеиде». Поэма не избегла и влияния Ариосто. Источниками ее являются также сборники рыцарских романов, хроник, описания морских приключений. Но она — первая из великих поэм, где сюжет взят не из исторического предания, а из эпохи, близкой поэту, в к-рую внесено пережитое им самим.
Этому не противоречит пышность ее антично-мифологического убранства. Наоборот, классицизм поэмы подчеркивает имперские притязания Португалии того времени, как бы унаследовавшей и раздвинувшей мировую державу Александра Великого и императорского Рима. Португальский яз. Представляется поэту «лишь слегка испорченной латынью» («Лузиады», I, 33).
«Лузиады» — национально-исторический эпос, характерный для эпохи воцарения торгового капитала, образования сильных национальных государств, претендующих на мировое господство. Именно в атмосфере необычайной напряженности этого процесса в Португалии, в течение нескольких десятков лет ставшей из отбивавшейся от мавров маленькой феодальной страны владычицей морей и океанской торговли, и создалась особенно благоприятная обстановка для появления наиболее яркого героического эпоса торгового капитала. А. Гумбольдт назвал «Лузиады» поэмой моря, Эдгар Кинэ — эпопеей торговли. «Лузиады» можно было бы назвать колыбельной песней зарождающегося империализма.
В поэме мы встречаем настоящую поэтическую экономгеографию эпохи, весьма ценную для торговой буржуазии: наряду с классическими картинами моря (например смерча — «Лузиады», V, 14—23, шторма — «Лузиады», VI, 70—73) — характерные «товарные ландшафты» экзотических стран («Лузиады», X, 132—136) и красочные полотна колониального торга.
Поэма К. насыщена идеями национально-вселенской миссии. К. противопоставляет Востоку своеобразный паневропеизм, картинно рисуя туловище Европы с глубоким сарматским рукавом, испанской головой и португальской макушкой. Португалия — темя европейской головы, обращенное к океану («Лузиады», IV, 20). В то же время «Лузиады» проникнуты тем воинствующим религиозным миссионерством, к-рое наилучшим образом пролагало путь торговому капиталу (сам Юпитер обещает Венере, что Гоа в руках португальцев будет оплотом против идолопоклонников («Лузиады», II, 51)). Выражая его стремления, К. в заключении поэмы призывает короля Себастьяна к крестовому походу в Марокко, — предприятию, вызванному стремлением национального торгового капитала португальской морской империи получить континентальную базу и имевшему для Португалии роковой исход. К. понимал громадное значение церкви для колониальной экспансии и в особенности религиозной морали для процесса первоначального накопления. Вот почему он, современник контрреформации, стоял за очищение и укрепление церкви, обличая все, что ее разлагало и ослабляло.
В качестве апологета капиталистической экспансии К. преклоняется одновременно и перед личным опытом и точными знаниями. «Лузиады», являющиеся поэтической энциклопедией эпохи открытий, отличаются величайшим реализмом (напр. изображение цынги — «Лузиады», V, 81—82). Сравнивая себя со своими прототипами, Гомером и Вергилием, К. гордится тем, что дает вместо «грезящих сказок чистую и обнаженную правду» («Лузиады», V, 89). Как поэт эпохи Возрождения К. — певец освобождения личности и свободы чувств: яркий эпизод Инесы де Кастро, вдохновивший многих позднейших поэтов («Лузиады», III, 118—137), и симпатии к жизнеощущению первобытных, нетронутых культурой «счастливых племен» («Лузиады», VII, 41).
По своей фактуре эпос К. своей сложной витиеватостью удивительно напоминает «мануелинский стиль» — своеобразное португальское барокко эпохи морских открытий.
В лирике К. чувствуются мотивы Петрарки. Стихи проникнуты ощущением «Desconcerto do mundo» — мировой нескладицы, — этой ранней мировой скорбью, охватившей Португалию в эпоху кризиса. В ней силен, как и в «Лузиадах», обличительный элемент (напр. «Гоа», где К. сравнивает центр португальской Ост-Индии с Вавилоном).
К. — попутчик торгово-капиталистической буржуазии в ее «героический период». Завершив собой деклассацию своего аристократического рода, он не смог стать купцом-набобом, подлинным буржуа. Будучи лишь попутчиком буржуазии, с самого начала таившей в себе острые противоречия, К. сравнительно легко их вскрывал. Он преклоняется перед личной инициативой, но осуждает — хотя и не во всех случаях — ее произвол. В 6-й песне «Лузиад» К. как бы дает поэтический манифест личной героики странствующего купца, открывателя, воина и конкистадора, противопоставляя ей оцаредворившуюся феодальную знать, — «опирающихся на старые пни благородства своих предков и почивающих на золоченых постелях среди нежных московских соболей» («Лузиады», VI, 25) — фраза, в к-рой уже предвосхищены слова Бомарше о тех, к-рые дали себе один лишь труд родиться. Оставаясь монархистом и одним из poetas palacianos — представителей придворной поэзии, К. в то же время обрушивается на кавалерско-дворянское окружение монарха, на придворную камарилью, выдвигая формулу просвещенного и делового абсолютизма («Лузиады», X, 145—156, также IX, 27—28).



Камоэнс стихи
Идущий сквозь Тьму
***
Меняется и время и мечты,
Меняются, как время, представленья.
Изменчивы под солнцем все явления.
И мир всечасно видишь новым ты.

Во всем и всюду новые черты.
Но для надежды нет осуществления.
От счастья остаются сожаления,
От горя - только чувство пустоты.

Уйдет зима, уйдут снега и холод
И мир весной, как прежде, станет молод
Но есть закон: все обратиться в тлен.
Само веселье слез не уничтожит.
И страшно то, что час пробьет быть может,
Когда не станет в мире перемен.

* * *

Печали полный радостный рассвет,
Смешавший краски нежности и боли,
Пусть будет людям памятен, доколе
Есть в мире скорбь, а состраданья нет.

Чертившее на небе ясный след,
Лишь солнце соболезновало доле,
Двух душ, разъединенных против воли,
Чтобы погибнуть от невзгод и бед.

Лишь солнце видело: обильной данью
Наполнилась могучая река,
Взяв у влюбленных слезы и рыданья,

И слышало: мольба их столь горька,
Что может и огонь смирить, страданья
Уменьшив осужденным на века.

* * *

Дожди с небес, потоки с гор мутят
Речную глубь. В волнах не стало брода,
В лесах не стало лиственного свода,
Лишь ветры оголтелые свистят.

Сменил весну и лето зимний хлад,
Все унеслось в круговращенье года.
Сама на грани хаоса природа,
И умертвил гармонию разлад.

Лишь время точно свой блюдет порядок,
А мир... а в мире столько неполадок,
Как будто нас отверг всевышний сам.

Все ясное, обычное, простое,
Все спуталось, и рухнули устои.
А жизни нет. Жизнь только снится нам.

* * *

«Что унесла ты, Смерть?» - «Взошедшее светило».
«Когда?» - «Как только день забрезжил в небесах».
«И что ж теперь оно?» - «Уже остывший прах».
«Кто приказал тебе?» - «Тот, чья безмерна сила».

«Кто телу даст приют?» - «Как всем телам - могила».
«Где юный блеск его?» - «Как всё - погас впотьмах».
«А Португалия?» - «Глядит на гроб в слезах».
«Что говорит она?» - «Как рано ты почила!»

«Кто видел мертвую - не умер?» - «Был убит».
«Что говорит Любовь?» - «В молчании скорбит».
«Кто ей замкнул уста?» - «Я! Тут не место спорам».
«А королевский двор?» - «С Любовью заодно».
«Что там готовится?» - «Там пусто и темно,
И все рыдают вслед за погребальным хором».

Рейтинг@Mail.ru