Характеристика личности Гумилева

Гумилев Николай Степанович

Общая характеристика личности

«И понял, что я заблудился навеки

В слепых переходах

пространств и времен».

Н.С. Гумилев. «Стокгольм», 1918

«Коля родился щуплым и болезненным ребенком и до десятилетнего возраста страдал сильными мигренями, по мнению доктора, вызванными «повышенной деятельностью мозга». Kpaйне чувствительный, он близко к сердцу воспринимал внешние явления, neриодически возбуждение сменялось глубоким сном. Уличный шум, городские прогулки приводили к болезненным явлениям. Чтобы облегчить страдания, ему закладывали в уши вату. Болезненные явления, головные боли и сонливость прекратилась лишь в пятнадцатилетнем возрасте... Рос ребенок нелюдимом, избегал общества товарищей, терпеть не мог выходить к гостям... Еще в гимназии его звали bizarre, странный». (Гарин, 1999, т. 3, с. 10—11,125
Упрекали его в позерстве, в чудачестве. А ему просто всю жизнь было шестнадцать лет... Это был необыкновенно самоуверенный и прямолинейный человек... Героизм казался ему вершиной духовности. Он играл со смертью также, как играл с любовью. Пробовал топиться — не утонул. Вскрывал себе вены, чтобы истечь кровью, — и остался жив. Добровольно пошел на войну в 1914 г..."И Святой Георгий тронул дважды / Пулею нетронутую грудь..." ..Увлекался наркотиками. Однажды попросил у меня трубку для курения опиума, потом раздобыл другую, "более удобную". Отравлялся дымом блаженного зелья... он говорил...: "Нужно всегда идти по линии наибольшего сопротивления"». (Голлербах, 1990. с. 15— 17, 20.)
«Я конквистадор в панцире железном, / Я весело преследую звезду, / Я прохожу по пропастям и безднам /И отдыхаю в радостном саду...». (Гумилев Н.С., 1905.)
[1907 г., во время пребывания в Париже—попытка отравления цианистым калием] «Смерть всегда была вблизи него. Думаю, что его возбуждала эта близость». (Толстой А.Н., 1990, с. 38-39.)
«В характере Гумилева была черта,заставлявшая его искать и создавать рискованные положения, хотя бы лишь психологически. Помимо этого у него было влечение к опасности чисто физической». (Неведомская, 1990, с.154.)

«По наследству от предков Гумилев не получил ни красоты, ни физической силы, ни цветущего здоровья. Казался почти хилым. Может быть, это отчасти и вызвало ставшую его "второй натурой" позу мужественной непоколебимости. Держался он навытяжку, поворачивал голову медленно и ступал твердо, всей ступней, хоть и косолапил слегка; говорил картавя, не выговаривая ни "л", ни "р", с остановками, словно задерживая слова, чтобы они звучали внушительнее... учился плохо, в семнадцать лет едва добрел до шестого класса... Он был и некрасив, и неспособен к наукам, не обладал памятью,не мог научиться как следует ни одному языку (даже по-русски был малограмотен). И в то же время — как страстно хотел он — в жизни, в глазах почитателей, последователей и особенно женщин, быть большим, непобедимым, противоборствующим житейской пошлости, жалким будням "жизни сей", чуть ли не волшебником, чудотворцем». (Маковский, 1990, с. 80.)

«Личность Гумилева вообще не понять без помощи Фрейда: считая себя Квазимодой, тем более старался прослыть Дон-Жуаном, неотразимым и дерзким. Удавалось это ему далеко не всегда, хотя авторитет сердцееда он-таки завоевал. Как компенсацию природных недостатков следует интерпретировать и его стремление всегда быть первым, лидером, мэтром». (Гарин, 1999, т. 3, с. 105.)

«Череп его, уходивший куполом вверх, делал его лицо еще длиннее. Он был некрасив, выразительно некрасив, я бы сказала, немного страшен своей непривлекательностью: длинные руки, дефект речи, надменный взгляд, причем один глаз все время отсутствовал, оставаясь в стороне, лицо его, как это часто бывает у безобразных людей, было без возраста». (Берберова, 1996, с. 145, 153.)

«И Гумилев... пророчит себе: "И умру я не на постели, / При нотариусе и враче..." Или поразительное стихотворение "Рабочий": "...Все он занят отливаньем пули, / Что меня с землею разлучит". Так наш русский рыцарь гадал о своей судьбе и угадал свою судьбу». (Айхенвальд, 1998, т. 2, с. 182.)